«От дней же Иоанна Крестителя…»
10 сентября 1990 года трем московским фотографам, любителям деревянной архитектуры, нужно было попасть из Кажмы в Фомину (Заонежье, Медвежьегорский район, Карелия). Между большим, уже осовремененным селом и маленькой островной деревней со знаменитой часовней — полкилометра онежской воды. Вечерело, и берег был пуст. По счастью, нам быстро указали на избу возможного перевозчика, где мы и нашли небольшого мужичонку средних лет в переживаниях острого похмелья. Угадав в нас верных спасителей, он тут же согласился, и через полчаса мы уже были на другом берегу, где, увы, на дивном месте застали классическую «мерзость запустения». Растерзанная часовня без креста едва стояла, несколько покосившихся домов были давно заброшены. Никого, кроме птиц…
После второй дозы наш лодочник (отказавшийся, кстати, от денег) разговорился и внятно поведал о том, что здесь было прежде. Привычная картина, к которой невозможно привыкнуть. Тем временем в Кажме зажигались огни, и, засобиравшись домой, он вдруг будто вспомнил: «Да, слышали? В Москве какого-то святого убили». «Святейшего?» — переспросил я, недоумевая, кому бы тот мог помешать. «Да нет, говорю же —какого-то святого…» И сколько ни подбрасывал я ему церковных званий, он упрямо твердил: «Да нет же – святого». С тем и уплыл.
Когда месяц спустя я рассказал эту историю своему духовнику, одному из тех, кто выносил его гроб, услыхал в ответ простое и будничное: «Так и есть». А через семь лет он же сказал мне: «Георгий, сегодня христианин должен выбирать между Христом и церковью»… Как это может быть?! Какой церковью?! Вопиющие вопросы, но тогда я его ни о чем не спросил, решив, что ответ, если он есть, должен прийти сам.
…9 сентября 1990 г., Семхоз. У Бога не вовремя не бывает. Смерть — Перст непререкаемый, и как бы ни было бессрочно горько сотням близких и тысячам тех, кто не видал о. Александра в глаза, наш долг — понять время и место как славу Божию, явленную нам в назидание. Тем более то, когда и где принял венец мученический о. Александр — так знаменательно, что нам остается только назвать всё своим именем и свести воедино.
…Последние годы о. Александра — проблеск надежд на возрождение Церкви. Не «синодальной», не «константиновской» — апостольской, стоящей на камне Слова. И — наивных надежд, как видится из сегодняшнего дня. Не стану разъяснять царящую ситуацию, бдящий и без меня знает. Скажу только: о. Александра в ней представить себе не могу. Его двоякая харизма — апостол атеистов и апостол интеллигенции — стала безадресной. Интеллигенция доживает в Красной Книге, атеисты же дружно стали суеверами: идолослужители «предания» в церкви и просто суеверы — вне ее. Не избавил ли Господь Своего друга от серой паутины «рода сего»? Если это и так, то милость Божия — попутная причина 9-го сентября. Главная же видна в соединении 9-го с 11-м.
Почти совпадение и дня, и механизма убийства Иоанна Предтечи и о. Александра — великая честь для последнего и болезненное недоумение для нас, если не вскрыть их ролевые параллели. А они, в свою очередь, станут понятны, когда увидим духовное отличие о. Александра от всех его заметных российских современников, независимо от вектора церковной деятельности. Отличие это — в основании самой веры о. Александра, которое есть Слово Божие — тот единственный камень духовного домостроительства, который никаким человеческим лукавством невозможно превратить в песок. Именно незыблемая ортодоксальность, стоящая на камне Слова, позволяла о. Александру, не сходя с места, свободно проницать межконфессиональные стены и быть убедительным для самой глухой советской аудитории. (Кстати, она же, эта ортодоксальность вызывала и вызывает к нему слепую ненависть со стороны «православной» нехристи патриотского толка.) Издалека очевидно: о. Александр был единственным, кто мог бы не то что обратить осатанелую Россию — это нереально — но, по крайней мере, внятно указать ей на Христа.
Отчего же тогда произошло то, что произошло?? Ответ ошеломляет вековое традиционное сознание, но евангельски безупречен: принцип «малого стада» христианизации России (и не России) не предусматривает. Успокоимся и вспомним Крестителя. Предтеча умолк, когда Слово Живое Само вышло на проповедь. Многие ли приняли Его тогда в Израиле? Когда умолк о. Александр, Слово печатное, тоже как будто само, вышло к нам и впервые в истории охватило всю страну. Многие ли приняли Его теперь в России? За десять лет повсеместной доступности?! Дальнейшая аналогизация ужасает очевидностью: фарисейская, законническая церковь — тогда, и «константиновская», уставщическая — сегодня; судьба Израиля — тогда, и России — сегодня. И как тогда, так и теперь — время личного выбора. А за ним — века гонений, как от старой церкви, так и от новых властей. Никаких иллюзий.
Таковы знамения времени. А знамения места? Как чудом только что открылось: о. Александр жил и был увенчан точно на тропе прп. Сергия. Да, той самой, по которой Преподобный уходил из Радонежа на Маковец, к своей будущей Лавре. А его прямые духовные внуки — дивные «заволжцы»-«нестяжатели» — не приняли иосифлянское «золото церкви» и, не чиня никаких расколов, освятили собой бесчисленные пу́стыни русского Севера. Поистине «имеющий уши слышать — да слышит!». И, слава Богу за всё!
Георгий Колосов
декабрь 2003 г.